Одиночество Нюрки. Рассказ
Нюрка не любила все эти совместные мероприятия – выезды на природу, гулянки и вечеринки, походы в кинотеатры. Даже в ресторан с Марком она шла как осужденный на эшафот – только по принуждению. И не то чтобы она не любила природу, вечеринки и рестораны, но ей казалось, что лучший сопровождающий в подобных путешествиях – это одиночество.
Ну как можно наслаждаться природой, когда вокруг людские крики, дым шашлыков, разбросанный мусор и багровые от алкоголя лица? Этого и в городе предостаточно. А в лес нужно ходить в одиночестве, и вести себя тихо и осторожно, так, будто тебя в этом лесу нет. Тогда можно увидеть природу во всем ее прекрасном и удивительном величии.
Хотя, если честно, в одиночку Нюра никогда в лесу не была. Но когда-то давно, когда она еще была ребенком, Нюра часто убегала из походного лагеря подальше в лес и наслаждалась одиночеством. Когда она оставалась одна среди деревьев-великанов, и вокруг не было ни души (так сказать, разумной), странные мысли посещали ее. Пугающие и величественные, как сам лес.
Вечеринки Нюра вообще не любила. Ведь на них собирается множество одиночеств, которые с помощью водки и ничего не значащих слов пытаются избавиться от тоски своего одиночества. Но заканчивается все в лучшем случае в туалете над унитазом, в худшем – в милицейском участке.
Фильмы Нюрка предпочитала смотреть дома. Желательно в одиночестве. Когда настолько погружаешься в происходящее на экране, что реальный мир перестает существовать. Для этого нужны уединение, абсолютная тишина и диван (кресла кинотеатров не подходят). А в кинотеатрах, где собралось множество самых разных людей, тишины и уединения просто-напросто не может быть.
Но хуже всего рестораны. Ведь поедание пищи – процесс сложный и требующий особой сноровки. Если ты принимаешь пищу на людях, ты обязан уметь это делать красиво и эстетично, чтобы не портить другим аппетит (японцы, у которых принято громко чавкать, выражая таким образом похвалу хозяйке и приготовленной ею пище, пугали Нюру гораздо больше, чем акулы из второсортных ужастиков). А в современное время мало кто умеет правильно «вкушать пищу», не говоря о том, чтобы делать это красиво и изящно.
Только не подумайте, что Нюра была снобом. Вовсе нет. Она, конечно же, с удовольствием выезжала с друзьями и Марком за город, весело окуналась в празднество вечеринок и обожала маленькие самобытные кафе (но не напыщенные рестораны), однако после, возвращаясь домой, ей становилось немного грустно, что она безвозвратно упустила еще один шанс побыть в одиночестве, когда вместо конвейерного цыпленка можно было посмаковать ушедшее прошлое, а вместо ночного костра погреться у так и сбывшихся мечтаний, заглянуть в мрачные подвалы собственного сознания и испугаться таящихся там мыслеформ, а не вымышленных простодушных монстров киноэкрана, бессмысленно умерщвляющих беспечных людишек.
И было совсем неважно, что на самом деле у Нюры была уйма времени, чтобы побыть в одиночестве и воплотить все то, о чем ей грустилось после очередного «выхода в свет». Ушедшее ведь уже не вернешь – прошлое, увы, безвозвратно.
Хотя (и Нюрка это прекрасно понимала) без природы, вечеринок и кинотеатров одиночество не было бы столь лакомым. И грусть от того, что она променяла спасительную меланхолию одиночества на буйные терпкие походы и общение была лишь приправой для тихих одиноких вечеров, когда Нюра сполна могла насладиться собой и собственными мудрыми (оттого, что родились они в одиночестве и тишине) мыслями.
Другие рассказы: